Тухлая народная дружина

Украли чугунную ванну. Трое рабочих, приехавших из Молдавии, тощих и маленьких, стоят в коридоре перед раскрытой дверью в кабинет участкового. Он держит их уже несколько часов. Они – приятели трех других рабочих, которые, собственно, и украли ванну, и их держат в коридоре пока в качестве свидетелей, но в любую минуту могут обвинить в соучастии. Двоих воров уже арестовали и поместили в обезьянник, но их показаний недостаточно, чтобы изловить одного сбежавшего – Жорку.
Участковые – три молодых милиционера – удивляются беспечности воров. «Зачем воровать ванну?!» – спрашивает один. Другой отвечает: «Она вообще-то антикварная, стоит сто тысяч рублей». – «Ну, так надо же было сперва договориться, кому ты ее сбудешь, ну, хоть бы о транспорте позаботиться, что ли? Нельзя же тащить тяжеленную штуку, непонятно зачем, кому и на какое время!» – не сдается первый. «Они все-таки очень глупые! – объясняет второй. – Зачем обворовывать своих заказчиков, которые только в ванную покупают вещи за такие деньги? Заказчики-то небедные, если б ванна тут же не нашлась, они бы нашли способ и ее разыскать, и рабочих наказать! И ведь обокрали в четверг, а сегодня понедельник, – могли бы десять раз уже исчезнуть, а никуда не убежали! Жорка вообще успел наняться на другой объект, хотя мог бы хотя бы уехать!..» Первый участковый соглашается: «Глупость воров удивительная! Даже продумать преступление заранее не способны! А теперь им грозит срок…»
Я сижу у них в комнате, в углу в аквариуме плещутся хищные черепахи, участковые пьют растворимый кофе с плюшечками.
«А вы взятки берете?» – невинно я спрашиваю первого. Тот зовет задержанного из коридора и задает ему тот же вопрос. «А мне не давали!..» – тянет тот и раболепно шаркает ножкой. «И не дадим!» – гогочут милиционеры. «А вы, девушка, что сюда пришли?» – обращается ко мне начальник. «Я народная дружинница, вообще-то. Вот мое удостоверение. Меня направили сюда, чтобы я помогала вам поддерживать правопорядок и пресекать преступность в зародыше. Когда и куда вы меня пошлете?» – «А кофе с плюшечками хотите?» – «Э-э-э... Я пришла бороться с бандитизмом!» – «У вас, видимо, золотой муж. Сам и с детьми сидит, и хозяйством занимается!» – «Да, пожалуй... А я записалась в народную дружину, чтобы охранять его жизнь и безопасность!» – «А мы, знаете ли, после тяжелого рабочего дня в баню ходим. Народное развлечение, хорошее!» – «О, у вас при опорном пункте правопорядка еще и баня? А где? У вас же даже туалет на ключ запирается, а ключ у начальника в сейфе хранится!» – «Да нет, нам деньги приходится самим платить. И мы после работы туда ходим. Потом с трудом до дому доползаем... Га-га-га!» – «А что вас, уважаемые милиционеры, в милицию-то привело? Здесь и платят мало, и работа тяжелая…» – «Я после армии, податься больше было некуда», – отвечает первый. «Я тоже после армии, офицер, и мне очень нравится работа милиционера», – отвечает второй. «А я после армии, и мне нравится стабильность и льготы, которые полагаются сотрудникам милиции», – проникновенно заявляет третий участковый. «А слушай, Толян, – обращается к начальнику второй, который только что отозвался о мотивах своей работы в милиции столь восторженно, – я сгоняю в «Ашан»?» – «Ну, гони», – разрешает начальник. «Какой «Ашан»? – удивляюсь я. – У вас же дежурство с трех часов дня до девяти вечера, а сейчас и семи нет». – «Ну, так жене ж надо помочь, кто ей продукты довезет?» – «Вы же сами только что жаловались, что у вас нет машины!» – «Ну, у меня нет, а служебная на что? Я по дороге, может быть, еще преступление какое-нибудь раскрою! Вот как!» – хвалится он, подпрыгивая на стуле. «Э! Кстати, а я-то что ж с вами чаевничаю? Может, и меня вы направите куда-нибудь дежурить, хулиганов ловить? Время – седьмой час!» – напоминаю я о деле. «Идите домой, девушка! Нам еще этих рабочих, ванну стащивших, надо расспрашивать, где их драгоценный Жорик. Хотите, останетесь, поможете нам?» – «О, нет! Официальный допрос вести все-таки вне моей компетенции. У меня повязка с надписью «Дружинник» да свисток – больше никаких средств для произведения расследования нету!» – «Ну, так идите домой. В отчете мы напишем, что вы предотвратили три случая хулиганства и задержали пятерых маньяков, идет?»
Делать было нечего. Я фальшиво улыбнулась и пожелала удачи троим незадачливым рабочим. Пока я протискивалась мимо них по коридору, начальник участка указал мне на две спортивные сумки. «Это, между прочим, тоже награбленные вещи».
Я шла домой и с досадой думала, что и здесь, в рядах народной дружины, силушку свою богатырскую приложить мне не к чему. Здесь процветают приписки, а большинство отчетов – липовые. От злости мне хотелось немедленно звонить руководителю народной дружины при ОВД, может, даже самому начальнику ОВД. Но потом меня отрезвило следующее соображение: я просто уйду из этой организации. Она тухлая. Народная дружина в том виде, в котором она существует в настоящее время, – это мертворожденное образование, на которое выделяют много денег, но которое не нужно, по большому счету, ни милиционерам, ни населению, ни самим дружинникам.
И вот что я думала еще. Милиционеры-участковые, будем надеяться, найдут Жорку-злодея, и антикварная ванна будет установлена в отремонтированной квартире. И в случае других мелких бытовых преступлений справедливость восторжествует. Но мой-то вклад в это во все абсолютно ничтожен! Я-то хочу оказывать реальную помощь в качестве волонтера, а не «плюшками баловаться» в обществе троих участковых с их холеными черепахами! И когда я впервые пришла в народную дружину, я заявила об этом своем намерении вполне отчетливо. Следовательно, рассказывая о своих наблюдениях, я не нарушаю никаких обязательств ни перед кем.
Наоборот, я предупреждаю других людей: если вы, как я, ощущаете, что тоже доведены скандалами вокруг милиции до состояния, что готовы сами идти и защищать жизнь и безопасность своей семьи и окружающих, – не идите в народную дружину. Во-первых, милиционеры сами справятся (и по большей части, к счастью, справляются со своими обязанностями). По-моему, эти скандалы в СМИ, хотя и имеют под собой реальные негативные случаи, раздуваются с конкретной целью – опорочить целую профессиональную группу, выставить ее полностью недееспособной и, стало быть, в конечном итоге лишить легитимности. Эдак можно обвинить в недееспособности, например, ВСЕХ библиотекарш или ВСЕХ маникюрш, потому что где угодно в жизни нередко встречаются не вполне подготовленные и неретивые служащие! И во-вторых, идти в народную дружину людям слабонервным нельзя, так как их трепетное, романтичное и восторженное отношение к делу никто поддерживать там не станет. Романтика из вашей души может выветриться слишком скоро, а вот ею одной изменить порядки в дружине совершенно невозможно.
Наверное, я сконцентрируюсь на этой проблеме.