Как бы сопоставить типичные мировоззрения представителей разных социальных слоев по материалам РГАЭ?

Летом я некоторое время занималась в Российском государственном архиве экономики (РГАЭ), расположенном на «Фрунзенской». Мне удалось частично познакомиться с огромным фондом 396 — фондом «Крестьянской газеты». В этом фонде хранятся письма и иные документы, которые слали крестьяне в эту газету начиная с 1920-х годов, когда она появилась.
А до архива я занималась по «Крестьянской газете» в Исторической библиотеке, читала статьи, составленные редакторами по материалам крестьянских писем.
Конечно, перед публикацией материалов была необходима некоторая редактура, ведь многие люди в тот период после курсов ликбеза только научились писать, хотя им было, конечно, о чем рассказать.
Но иногда редактура была весьма своеобразной. Например, меня заинтересовал материал Бронникова «Клекотовские дельцы» (Крест. газ. 1928. № 31 (241). С. 5). В этой статье, написанной по материалам письма тульского крестьянина, рассказывается о произволе членов революционного исполнительного комитета в одной из местностей. В письме указывалось, что риковцы выселили из старого, огромного дома, может быть, барской усадьбы, деревенскую школу и перенесли в это здание рик. Автор статьи, Бронников, подробнейшим образом перечисляет количество комнат в доме, указывает, что под нужды учреждения было отведено лишь 4 комнаты, а в остальных поселились «товарищи» и, самое главное, их жены. Бронников возмущается тем, как быстро риковцы вырубили старинный парк и т. п. Перечислению экономических же злоупотреблений в статье отведено совсем мало места.
И вот у меня, особенно после чтения оригиналов крестьянских писем, закралось подозрение: а все ли факты, указанные, например, в этом письме о Клекотовском рике, вошли в статью? Или только самые «важные» — важные для редактора-москвича, разумеется? Может быть, в исходном материале безымянный крестьянин жаловался, скорее всего, на какие-то хозяйственные проблемы, и именно о них и шла речь, а в статью вошло лишь злорадно-сладострастное обсуждение чужих жилищных условий?.. Здесь я привела пример одной такой публикации как наиболее выразительной, — а подобных статей было намного больше.
И тогда я подумала, что было бы невероятно полезно сопоставить исходное письмо крестьянина и опубликованный материал. Вообще найти другие подобные статьи. Прямо всё подряд. Цель — выявить таким образом разницу между мышлением крестьянства и интеллигенции 1920-х годов. Сделать это на обширном, просто гигантском фактическом материале. Пункт за пунктом: автору-крестьянину важно было вот это, а редактору-интеллигенту — вот это; население волновали в первую очередь вот такие-то проблемы и оно так-то оценивало свое положение, а всесоюзный орган пропаганды и информации предлагал вот такое-то видение ситуации и вот так расставлял смысловые акценты и вот так-то управлял общественным сознанием.
Теперь объясню, почему, как мне кажется, столь важно проследить, как по шажкам менялось общественное настроение. (Ниже будет изложение, разумеется, не моих идей, а концептуальных тезисов, которыми руководствуются многие современные историки, например, историки повседневности.)
Идеи у людей появляются в голове не случайно. Их порождают отдельные индивидуумы, которые специально долго что-то осмысливали, над чем-то работали. Но изучать надо не только популярные философские труды, но и изменения в общественном сознании, нюансы, акценты, оригинальные контексты для тех или иных высказываний, чтобы проследить всю эту историю идей. В 1920-е годы идеологическая машина только формировалась, и такие мыслишки ее активно ее подпитывали. Вдобавок общество тогда совсем недавно пережило революцию и Гражданскую войну; это обстоятельство крайне важно для сопоставления со схожими вещами в постсоветский период. Вот вкратце изложение логических предпосылок для подобного исследования.

Но потом я вспомнила, что подобные эксперименты наверняка уже предпринимались, ведь идея-то на поверхности. Уже в замечательном сборнике «Крестьянские истории. Российская деревня 1920-х годов в письмах и документах» (РОССПЭН), составленном С. Крюковой, приводятся интересные факты и наблюдения по этому вопросу.
Да и чисто с технической точки зрения выполнить подобную работу в одиночку невозможно. Архив-то на «Фрунзенской», а газеты — в библиотеке. Фонд газет Ленинки расположен в Химках, как там обстоят дела с «Крестьянской газетой», я пока не выясняла; а в Историчке экземпляров «Крестьянской газеты» сохранилось по каким-то причинам явно недостаточно (за 1925 год, например, только 3 номера). Сперва надо, получается, раздобыть ксероксы газетных полос (одно это безумно дорого), а потом наведаться в РГАЭ и перелопатить гигантский фонд в поисках оригиналов, ксерокопии которых обойдутся еще дороже! А в архив простому любителю исторических штудий попасть сложно: он работает пн, вт, чт — 10.00—17.00, ср — 12.00—20.00, пт — 10.00—16.00. Как осуществить эту грандиозную работу, сложную, в сущности, лишь из-за одной такой трудоемкой вещи, как набор текста на компьютере и распознание отсканированных документов?

В России меньше половины людей имеют образование

А-а-а!! В России, по статистике, только 23,6 % людей с высшим образованием и 26,3 % со средним профессиональным образованием от общего числа населения (по данным на 2007 год). В Москве, соответственно, 42,1 % и 24,3%!
А я-то всё мучилась от мысли, что, мол, никому столько историков да инженеров не нужно! Типа количество вузов и студентов растет и растет, а рабочий класс и крестьянство деградируют и скукоживаются.
Так вот: я была чудовищно слепа и безмозгла!
Правда, я не посмотрела еще статистику по населению 18-35 лет: уж среди молодых людей количество лиц с образованием значительно выше.
См. сайт: http://stat.edu.ru/

О массовых организациях в России

По горячим следам хочу добавить свои наблюдения о социальной функции «Архнадзора» и других организаций, о которых я кое-что знаю.
Мне очень нравятся люди, которые состоят в «Архнадзоре». В основном это пылкие юноши и девушки, объединенные общими интересами. Ведь поиск старинных зданий и привлечение внимания к ним и к историческим проблемам — это прекрасное увлечение, которое надоесть не может. Среди архнадзоровцев преобладают люди с очень высоким образованием, неравнодушные и творческие. Именно такие, на которые и должна опираться, вообще говоря, разумная власть. Тем более что ребята работают честно и совершенно бесплатно, все выходные, очень часто в будние дни после работы или учебы; работают достаточно эффективно, уж если за полтора года существования этого кружка достигнуто несколько настоящих побед.
А вот для сравнения другая информация.
Этой весной я немного соприкоснулась с «народной дружиной» и быстро поняла, что там-то делать нечего. Там преобладают «умные люди», т. е. ушлые, главная причина их пребывания в дружине — возможность получить бесплатный билет на все виды городского транспорта. Спроса с них не было никакого. Интереса к работе они не проявляли, а руководство его не поощряло. Оно даже не предлагало никаких посильных заданий дружинникам, хотя бы из соображений пиара МВД или ковки новых кадров. Таким образом, воспитательная и образовательная функции «народной дружины» вообще игнорировались, а выполнение прямых обязанностей (патрулирование, помощь участковым, нравоучительные беседы со всякими заблудшими душами) жестко запрещалось, особенно дружинницам.
Я никогда не состояла в проправительственных организациях вроде «Наши» и «Местные». Среди всех моих знакомых, даже способных польститься бесплатными маечкой и кепочкой, нет ни одного члена этих «массовых» организаций. Зато я питаюсь слухами и почитываю их фирменные сайтики. И, судя по всему, основная цель этих организаций — разврат молодежи. Именно разврат. Именно приучение к халяве, беспринципности и цинизму, к лицемерию, жадности, бездушию, театральным страстям, дешевым подачкам, интриганству, ко рвано и бездарно спланированным поездкам в Москву, пьянству во время них…
Выводы из всего этого следующие. 1) «Нашистов» и их лже-«конкурентов» надо закрыть за бездарное разбазаривание средств. Их штатные идеологи — конъюнктурщики и не придумывают ничего живого и внятного. 2) Наши пединституты и философские факультеты университетов надо ваще со скандалом расформировать, потому что общественные лидеры выковываются у нас в каких угодно вузах, только не в профильных. Какого черта в них создается видимость воспитательной работы, если комиссаров и поэтов они не порождают? 3) При этом не-педагоги и не-политики-за-зарплату вроде краеведа Рустама Рахматуллина или Евгении Чириковой вполне способны увлечь и заразить своими взглядами молодежь. И мне кажется, что именно их харизму и потенциал и надо использовать для оживления общественной жизни в России. И пусть только чиновники не лезут.
А еще все течет, все изменяется. По состоянию на 2010 год, по моим наблюдениям, у двадцатилетних студентов и тридцатилетних аспирантов весьма велика потребность в бутафорских сражениях, временных баррикадах, скандировании хлестких речовок, таинственности и приключениях. Не доиграли. Детство было безнадзорное, тогда только взрослым досталась возможность насладиться сопричастностью к большой истории.

«Архнадзор» в Сколково

При всем своем восторженном отношении к неформальным организациям, члены которых борются за какие-то важные общественные идеи, я не могу расстаться с ехидным и наблюдательным взглядом на них. Вот, например, «Архнадзор».
Сегодня, 23 октября, состоялся первое, пожалуй, собрание, организованное «на широкую ногу», даже с мини-фуршетиком. То мы собирались в Аптекарском приказе Музея архитектуры или в домишке в Кадашах, а сегодня на автобусах нас довезли до бизнес-школы Сколково. Чаем там поили, девушка пела по-английски джазовые песни, были фотовыставки и продавались книги. Всё, кроме книг, совершенно бесплатно, лишь бы было много людей, для разбухания массовки.
Как я поняла, массовка была необходима для более успешного общения москвичей с властями и влиятельными фигурами, которых хотели пригласить на этот сейшн.
Что же получилось?
По-моему, никаких более или менее важных персонажей, тем более чиновников, не было вообще, а информативное наполнение мероприятия оказалось очень и очень странным.
Не хочу показаться занудой и ныть по поводу своих разочарований в жизни, тем более случившихся в выходные дни. Но вот это всё вызвало во мне столько скепсиса и недовольства, что мне хочется этим поделиться.
Началось все с показа ролика журналиста Андрея Лошака, в котором он хотел продемонстрировать важность сохранения исторической части города. Ну, смонтирован был ролик настолько странно, что к концу было непонятно, что вообще автор хотел сказать. А главное — он не смог объяснить, в чем же важность сохранения старых зданий. Не смог! А ведь его цель была — объяснить. Не потрясать перечислениями утраченного и неясными ссылками на авторитеты, не включать трагическую музыку и показывать фотографии неких домов без пояснений и даже подрисуночных подписей (что за дома? к чему все это?), а внятно объяснить свою позицию по данному несложному вопросу.
Потом начались доклады «спикеров», ведущей была активистка «Архнадзора» Марина Хрусталева. Ну, конечно, первые три выступавшие — это были «селебретис»: главный редактор журнала «Эксперт» (ах! знаменитость!), американский архитектор и английская журналистка. Это у нас были, значит, самые важные знатоки московской архитектуры. Только четвертым по счету докладчиком был Рустам Рахматуллин, идеолог «Архнадзора», который в последний месяц вознесся в комиссию при Москомнаследии и из-за успеха которого «Архнадзор» раздирается скандалами и раздором (не все, конечно, но некоторые азартно раскалывают организацию). Как и на собрании 14 октября, он вещал об «окне возможностей» и о том, что «мы неподвижная оппозиция; наследие стоит, и мы стоим за него». Москва стала, по его мнению, бесконечно «провинциальной», хотя бы потому, что архитектурный стиль последних 20 лет называется не ельцинским и не путинским, а лужковским, — хотя должен был называться все-таки по имени главы государства.
Последовавшие выступления были весьма блеклыми, а докладчики отстаивали в них какие-то исключительно свои интересы, к Москве и историческому наследию напрямую не относящиеся. Директор МУАРа Ирина Коробьина требовала передать МУАРу окружающие его особнячки, кусок во дворе Ленинской библиотеки, подземный переход между библиотекой и Александровским садом, Староваганьковский переулок (весь или часть? — не поняла), а также… все здания эпохи конструктивизма в Москве в качестве филиалов музея. Основание таких нехилых аппетитов: она радеет за культуру. Дай бог!
Бразилец Кристофер Муравьев-Апостол повествовал, как в середине 1990-х годов филиал ГИМа на Старой Басманной перешел то ли в его собственность, то ли в долгосрочную аренду, и он теперь, бедняга, делает в этом особняке реставрацию — за свой счет! Молодец, да и только! Как жалко, что нет закона о реституции!
Представительница движения «За восстановление Нескучного сада», Елена Бондаренко, озвучивала свой проект. Суть его: отделение Нескушника от ЦПКИО им. Горького, создание доверительного управления им «инициативной группой», автономное финансирование и бухгалтерия, «чтобы сад приносил высокие доходы». Интересно, а можно ли мне, обычной москвичке, стать членом «инициативной группы», которая будет, типа, доходы с садика получать? И кстати, кто же мне «доверит» это управление? Проект, по информации Марины Хрусталевой, почти осуществлен, и с этого понедельника доверительное управление может заработать. Я, к сожалению, не изучала подробности этого проекта и не знаю, так ли прекрасны предложения г-жи Бондаренко, но, по-моему, на основании ее выступления можно сделать кое-какие выводы…
Я вот — серая, жадная, малообразованная и подозрительная девица. И поэтому от следующих двух выступлений я впала просто в ступор. Моих интеллектуальных усилий оказалось недостаточно, чтобы понять, что за «Этномир» планируется построить в городе Боровске Калужской губернии Русланом Байрамовым (а это кто хоть? и при чем здесь центр Москвы??). Насколько я поняла из пространной речи этого господина, в Боровске, городишке в 100 километрах от Москвы, планируется построить несколько тематических павильонов, например посвященный Китаю. Презентация содержала в себе ролик, в котором зритель якобы перемещается по вновь отстроенному Боровску и от русских народных изб вдруг переходит действительно в китайский павильон. Зачем?! Почему не чукотский чум, например? Но тут от просмотра ролика я отвлеклась, чтобы опешить от следующей фразы Байрамова: «Необходимо идти во власть. <…> Давайте поможем Собянину». Вот это было свежо!
Ну, и последнее выступление — верх нелепости. Оно было посвящено шрифтам на вывесках в Москве. Вел его художник-шрифтовик, презентация которого была набрана «Гарамондом» (очень-очень оригинальный, традиционный русский шрифт!). Он искренне возмущался обрыдшими «Ариалом» и «Таймсом» и призывал хоть один «отечественный разум, желательно из Москвы» разработать для современных вывесок супершрифт.
В конце, обращаясь к опустевшему залу, главред «Эксперта» подытожил выступления своих товарищей: «Москва — колониальное позорище!», «копия турецкого курорта!»… Ему уныло похлопали.
Чтобы все-таки справедливо оценить выступления, надо отметить речь преподавателя из МАРХИ Д. О. Швидковского, который сообщил о том, что в институте будет обучение по новой специализации — учету городской застройки при разработке новых проектов. И еще выступление журналиста В. Паперного, который сказал: «Принципов, по которым надо сносить или сохранять здания, не разработано. А элита отказывается учитывать мнение необразованного населения». Он же предложил не сносить памятник Петру I. На это зал зааплодировал — и это были те самые люди, которые бились против памятника все эти годы! Вот это да! Наша публика оказалась последовательна и разборчива, как всегда.
Надеюсь, читатель поймет, что я пишу этот отчет под влиянием негативных эмоций и что сущность «Архнадзора» не зависит от того, что сегодняшнее мероприятие оказалось провальным. И хотя мне отчасти понятны хищные мотивы некоторых выступавших и их «правила игры», все-таки я, как часть массовки, оценивала событие целиком и хотела получить от него удовольствие, а не скуку и недоумение.
В общем, я искренне желаю добра и счастья всем, особенно тем, кто делает правое дело!

Почему Ленинка так ужасно работает

В Российской государственной библиотеке познакомилась в буфете с одной пожилой библиотекаршей. Она пришла работать сюда еще в 1965 году. Так вот, она застала времена, когда читальные залы работали до 11 часов вечера, но никто в ту эпоху еще не забыл, как работали до 12. Потом, по просьбам сотрудниц, в одиночку воспитывавших своих детей, воскресенье сделали выходным, а режим работы сократили еще на час: закрываться стали в 10 вечера. Потом – уже в 9 вечера. Сейчас библиотека закрывается в будние дни в 8, но фактически выгоняют всех в полвосьмого, а в субботу работает до 7, то есть до полседьмого…
А почему ж сократили график? А потому, объяснила она, что ведь повсюду бродят маньяки, а библиотекарши их боятся. Вторая причина: в конце 80-х – начале 90-х залы опустели, потому что студентов почти не стало, а академики обычно допоздна не засиживаются, и работать библиотеке было не для кого.
Правда, в последние десять лет студентов опять стало так много, что залы бывают просто переполнены, особенно по субботам. И наконец в библиотеку пришли люди среднего возраста, которые здесь последние двадцать лет не появлялись вообще, и их также довольно много. Все эти люди из-за неудобного графика испытывают мучительные неудобства, совмещая работу и учебу или самообразование. Но общественное мнение еще не настолько оформилось, чтобы добиться возвращения исходного режима работы – до 12 ночи 7 дней в неделю.
Тогда я спросила, что же люди ищут в Ленинке.
– Историки, это всё одни историки!
Последнюю фразу она произнесла с хитрой усмешкой и, наверное, подумала, что знакомит меня с эксклюзивной информацией.

Генеалогия изменит мир-2

Когда я высказала в этом блоге идею о том, что сейчас в России наблюдается всплеск интереса к генеалогическим разысканиям, я ориентировалась, конечно, на общие впечатления после посещения архивов и библиотек. Действительно, иногда невозможно найти свободного места, чтобы позаниматься! А еще все время слышишь разговоры сотрудников о том, как их «замучили» любители, разыскивающие информацию по истории своих семей.
7 октября 2010 года на сайте «Архивы России» был опубликован отчет о деятельности федеральных архивов за последние 10 лет, в частности за 2007-2009 годы (http://archives.ru/reporting/analytic/monitoring_isp_2010.shtml). Там приводятся цифры, свидетельствующие о том, что год от года посещаемость архивов растет и увеличивается количество частных заказов, любительских исследований и независимых исторических разысканий. Например, раньше в архивы обращались в основном представители различных организаций и учреждений (41,2% случаев), то сейчас их только 35,3%.
Но самое интересное – это указание на то, что ищут в архивах: «По-прежнему активно работали в архивах представители организаций по поиску правоустанавливающих документов на объекты недвижимости, а также частные исследователи в связи с устойчивым интересом к истории семьи и рода».
Получается, что, даже не приводя конкретных цифр по запросам генеалогической информации, архивисты дают понять, что сейчас архивы, по существу, обслуживают либо застройщиков в Москве и Питере и связанных с ними лиц, либо… искренних любителей истории, готовых прорываться сквозь правила и прейскуранты и тратить на работу в архиве все свободное время.

Гм, организация «Архнадзор», ставшая столь популярной в Москве в этом году, добилась-таки, после отставки Лужкова, включения своего представителя в официальную комиссию по культурному наследию. Несколько шумных акций, общественный резонанс – и, может быть, активисты смогут, как я и предполагала, добиться руководящих должностей и уже самим решать, какие здания сносить, а какие реставрировать.
Теперь нужно разворачивать государственную машину, ведающую архивами, библиотеками и музеями, в сторону читателей-исследователей-пользователей. Правда?

Позитивные, но довольно глупые размышления о дворянстве 1830-х годов

В первой половине XIX века были очень популярны у читающей публики романы Д. Н. Бегичева, в первую очередь знаменитый роман «Семейство Холмских» (1832). Им зачитывались, вполне может быть, даже больше, чем Пушкиным.
Почитала и я «Семейство Холмских».
По-моему, это произведение – пример незаслуженно забытой в XX веке русской прозы, действительно интересной и познавательной. Не беда, что сюжетные линии калькированы с французских романов, персонажи ходульные, а «от автора» слишком много исходит морализаторства. Зато – какой легкий, хотя и полный архаических оборотов язык, какие упоительные подробности помещичьего быта, сколько внимания уделяется обсуждению общественных предрассудков, за предрассудки вовсе не воспринимаемых! Одно описание усадьбы помещика Сундукова чего стоит! Этот помещик, дворянин – не природный, а получивший это звание за заслуги. За это автор и его, и его гостеприимный характер ядовитейшим образом высмеивает, да и семью его тоже.
Со смысловой точки зрения роман неглубок: он состоит из пересказов иностранных книг, а значит, иностранного мировоззрения, плюс кое-какие чисто русские дворянские представления о жизни, например, о незыблемости и справедливости крепостного права. Но этого «чисто русского» так много, что на его основе можно писать диссертации.
В общем, мало того что роман увлекателен, его еще интересно читать за эти вот ценные детали, мысли, замечания – за все то, что позволяет судить о времени и людях не по учебникам, а на основе самостоятельного изучения.
И вторая мысль. Сейчас в нашем обществе наблюдается господство следующих устойчивых представлений: до революции в России жилось изумительно легко и привольно абсолютно всем, а дворянское сословие состояло сплошь из высокообразованных, благородных людей, которые, чуть была задета их честь и нравственно-эстетическое чувство, либо стрелялись на дуэли, либо становились Львами Толстыми. А почитать, например, Бегичева, где едва ли не к каждой французской фразе дается сноска (для русской читающей публики, которая, по нашим-то представлениям, по-французски даже думала), то вырисовывается совсем другой образ дворянства. За исключением Пушкина да его друзей-интеллектуалов, остальная публика 1830-х годов, пожалуй, только внешне была лощеная. Нынешний абитуриент приличного вуза и воспитан, и образован, и сострадателен-демократичен будет больше, чем кто-нибудь из тех же Холмских. То есть культурный уровень современного российского общества – чудовищно низкий, вообще-то говоря, - все-таки вырос за 150 лет, и существенно.
Эти размышления показались мне очень приятными и позитивными, но... глупыми. Если бы можно было хвалиться перед Пушкиным тем, что вот у меня есть компьютер, а у него не было даже печатной машинки, то можно было бы и дальше предаваться этим приятнейшим сопоставлениям.