среда, 30 июня 2010 г.

Еще раз о Кадашах и о колбасной фабрике

В мае—июне известная московская организация «Архнадзор» вела ожесточенную борьбу против застройщиков, которые хотели снести здание бывшей колбасной фабрики во 2-м Кадашевском переулке. Были опасения, что снос близлежащих к выдающемуся памятнику архитектуры — Кадашевской церкви — домов может повредить фундаменту храма, и от этого он может рухнуть.
Нижеследующая информация позволяет узнать желающим о хозяйстве этого колбасного производства. В ЦИАМ хранится чудом сохранившаяся инвентарная книга фабричной конторы (ф. 442, оп. 1, д. 1). В преамбуле к описи помещен следующий текст:
«Колбасно-гастрономическая фабрика Николая Григорьевича Григорьева основана владельцем предположительно в 1861 году, здание фабрики находилось в доме № 2 по 2-му Кадашевскому переулку в I участке Якиманской части г. Москвы. Параллельно с колбасным производством Н. Г. Григорьев занимался торговлей гастрономическим товаром, создав по Москве сеть магазинов и лавок (в д. Журавлева в Охотном ряду, в д. Купеческого общества на Москворецкой ул., в д. Борисова на Тверской ул., в дд. Серебрякова и гр. Шереметева на Сухаревской площади, в собственном доме на Пятницкой и др.).
В августе 1906 года на базе фабрики был учрежден торговый дом «Н. Г. Григорьев в сыновьями», за выходом в скором времени из торгового дома главы предприятия Н. Г. Григорьева, его сыновья Константин и Михаил Николаевичи продолжили деятельность под той же фирмой (Вся Москва. — М., 1899, 1906, 1917; Справочная книга о лицах, получивших… на 1917 год. — М., 1907. — С. 272; Фабрично-заводские предприятия Российской империи. — СПб., 1909. — Д. 7453).
Точную дату ликвидации торгового дома и национализации фабрики установить не удалось.
В фонде числится одно дело — инвентарная книга фабричной конторы за 1906—1918 годы. Фонд поставлен на учет в 1995 году в результате уточнения фондовой принадлежности дел фонда № 1538 (Торговый дом «И. С. Григорьев с сыном»).
К описи составлен научно-справочный аппарат: титульный лист, оглавление, предисловие».

четверг, 17 июня 2010 г.

Московский "Архнадзор"

Вчера мы до позднего вечера дежурили возле стройки в Кадашах. Сначала сидели в переулке, потом полезли на крышу одной из построек на церковном дворе, откуда открывается вид на, собственно, скандально известную территорию и на Москву. Невероятно сильные и приятные впечатления. Пока Москва еще таит такие живописные уголки, всем советую их посетить. И пока в Москве так много столь замечательных, пылких и любящих свой город и справедливость людей, - еще не всё потеряно!

Однако меня по-прежнему беспокоит одна мысль. Любое движение должно отстаивать какие-то интересы, вернее - чьи-то. В конфликте между московскими властями, которые, как обычно, осуществляют волю крупных строительных компаний, и москововедами из "Архнадзора" мне не вполне понятна социально-политическая опора архнадзоровцев. Или они - осознанно или неосознанно - лоббируют интересы Московской патриархии, мечтающей заполучить очень лакомый кусочек к уже и без того обширному двору при церкви в Кадашах, или... Мне как-то не верится, что все краеведы упорно призывают исключительно сохранять историческое наследие, и больше ничто их не интересует. Наверное, идея вырасти до политической партии приходила в голову не только мне, и часть архнадзоровцев пытается стать политическими фигурами.
Кстати, я не считаю, что перерастание движения из конкретно-практического в политическое - это плохо и что это характеризует его лидеров как-то негативно. Просто я хочу понять для себя, что сейчас происходит.
Вот к нам, пока мы сидели в пикете, подходили бомжи (Игорь и его жена, живущие в Кадашевских переулках в машине), которые пламенно уверяли, что призовут всех бомжей с соседних улиц, если хоть что-то случится с кадашевской церковью. Подходили неформалы с Болотной площади, которые взялись распространять листовки и другую информацию об "Архнадзоре" и пообещали участвовать в митингах и пикетах в дальнейшем.
Это свидетельствует о том, что из безобидного ворчания дело переходит в фазу острого и непримиримого недовольства московскими властями, которые - как все убеждены - действуют в соответствии с кремлевскими указаниями и интересами монополий. Причем, как видно, это недовольство затрагивает и интеллигенцию, и учащуюся молодежь, и маргинальные слои населения города.
И так как лозунги "Архнадзора" меня вполне устраивают: недопущение вандализма, интриганства, коррупции и непрофессионализма, - я решила для себя, что на данный исторический момент меня полностью устраивает именно "Архнадзор", а не какая-либо другая организация, партия и т. п.

суббота, 12 июня 2010 г.

Краеведов - в депутаты!

Из-за скандала вокруг Кадашей все, наверное, теперь знают о движении "Архнадзор", лидеры которого - Наталья Самовер и Александр Можаев и которое занимается в Москве выявлением и защитой архитектурных памятников. Я так вдохновилась последними событиями, что меня осенила одна идея.
Может, мы и забыли уже, когда депутаты избирались народом. Но, может быть, настало время разрушить существующую практику? Ведь от безобидных, невиннейших забав чокнутых краеведов до политического движения один шаг! "Архнадзор" и так уже влиятельная, известная и многочисленная организация. Его агенты повсюду. ;))
Очевидны и экономические и политические требования: существенное увеличение финансирования социальной сферы и культурных учреждений, развитие транспорта, уничтожение монополий (в первую очередь в строительстве) и уголовное преследование их владельцев, свобода мелкого предпринимательства, удешевление государства и сокращение числа бюрократов, сокращение милиции, подотчетность и прозрачность всех сделок и тендеров с участием государства и городских властей... И так далее.
Следующие выборы в Мосгордуму будут в 2013 году, а это значит, что в запасе достаточно времени.
В общем, какой бы экстравагантной ни была моя идея, она вполне конструктивна! Главное, что я не на баррикады зову, а предлагаю легитимный способ разрешения конфликта. Дела Москвы должны решаться не бессменными бюрократами, а специалистами, известными москвичам, избранными ими и им подотчетными!

среда, 9 июня 2010 г.

Самокритика

Я пишу кандидатскую диссертацию по истории, тема - представления русских крестьян о своих жилищных условиях в XIX - начале XX века. Сначала мне казалось, что можно банально законспектировать различные высказывания людей о своем доме, рассортировать эти высказывания по году, месту и социальному положению человека, а затем построить график, который бы демонстрировал, как постепенно от совершенно незаинтересованного в своих жилищных делах русское общество превратилось в современное общество с болезненно обостренным "квартирным вопросом". Собственно, эта цель и была основной.
Но в понедельник я углядела в этой схеме логическую ошибку, потому что оказалось, что я пыталась сравнивать две принципиально разные вещи.
Дело в том, что русские крестьяне были более хозяйственно автономны и самостоятельны, чем современные горожане. Крестьянский труд предполагает большую ответственность, чем наемный. Ну, это и так ясно, только - представьте себе - я почему-то об этом забыла! А ведь следствие из этого очень простое: крестьяне все свободные ресурсы - деньги и усилия - вкладывали в развитие хозяйства, а не в "бантики". Вот почему надо оценивать не жилищные условия крестьянства как таковые, а их жилище плюс хозяйство, т. е. насколько было налаженным и исправным хозяйство.
То, что на проблему следует смотреть именно с такой стороны, подтверждается высказываниями самих крестьян, живших в разных губерния. Приведу пример письма в "Крестьянскую газету", в котором автор пишет, что после революции многим проще было не биться за свое хозяйство и процветание, а устроиться в городе хотя бы где-нибудь, чтобы получать жалованье: «<…> После Октябрьской революции все пособирались в деревню. Но почти что ни у кого не оказалось уменье крестьянствовать и поднять производительность земли. И главное что большинство крестьян не столько интересуются травосеянием, скотом, постройкой или инвентарем, сколько отхожим промыслом — масса охотников устроиться в городе даже каким-нибудь чернорабочим получать 10 рублей жалованья в месяц» (РГАЭ. Ф. 396. Оп. 2. Д. 2. Л. 23. Автор - С. Дураков, крестьянин деревни Будановки Курской губернии. 1924 год). В следующем высказывании видно, как крестьянин тщательно акцентирует внимание на том, что если крестьянину важно в первую очередь хозяйство, то другим "классам" важнее "потребительство": "Крестьянин — кормилец всех классов, когда он от природы в урожаях цветет, а все классы через его темноту делаются без памяти в выдумках своих мод в нарядах, которые для переименования не поддаются человеческому уму. А когда крестьянина постигает недород или же совсем неурожай, то хлебороб всем наглядный в виде печально-траурно-осыпанного цветка и через что все классы съеживаются, затушевываются и отказывают себе во многих прихотях" (РГАЭ. Ф. 396. Оп. 2. Д. 2. Л. 19, 19 об. Автор - П. Шумилин, крестьянин хутора Б.-Ясеневского Донецкой губернии. 1924 год). После описаниея своего хозяйства крестьяне описывали и свой быт: "Если случайный проезжий взглянет то невольно задумается на экономическую бедность всего 6 деревянных жилых помещений а 32 юрты каковые сложены стены из дерна и крыты тем же окошки малюсенькие, в них внутри воздух сырой, — а зимою снежные бураны покроет снежною белою полотном… увы бедность… Наш мужик с юных лет сроднен и все перетерпит" (РГАЭ. Ф. 396. Оп. 2. Д. 2. Л. 5. Автор - Куманев Андрей Кириллович, крестьянин поселка Семеновский В.-Чумышенского района Барнаульского уезда Алтайской губернии. 1924 год). Вот, наконец, высказывание непосредственно о своих жилищных условиях, в котором также присутствуют нотки оправдания: "Крестьянин — <неразб.> труженик он только зимой находится в своей лачуге, но нужно не забыть, ведь он не медведь в берлоге сосет лапу, а тоже день и ночь беспокоится в присмотре своего животного для себя и для классов. А весной, летом и осенью находится в степи под открытым небом. Нужно не забыть при его суровой жизни и какая у него теперь не соответственная растрепанная одежда и обувь. Если это расшифровать, то для человека несносно. А мы же кто? Мы свободные граждане С.С.С.Р. из-под пресса самодержавия освободились и обязаны гигантскими шагами строить государство образцовое и для жизни человечества необходимое. <…>" (РГАЭ. Ф. 396. Оп. 2. Д. 2. Л. 19 об. Донецкая губерния. 1924 год).
Таким образом, я должна признать, что ставила изначально неверную задачу, допустила логическую ошибку, а в сущности, я должна была сразу обратить внимание на структурное несоответствие дореволюционного и советского/постсоветского образа жизни.
Но все-таки интересно, что у нас в стране сейчас. Сейчас индивидуальное сельское хозяйство в нашей стране практически исчезло, крестьянство несамостоятельное, ремесленников нет, и большинство российского населения живет наемным трудом. Народ рассчитывает на относительно гарантированную, стабильную зарплату. Тратить деньги на "производство" не нужно, разве что считать суррогатом "производства" дачу или машину. Таким образом, редко у кого образующиеся сбережения тратятся как раз на "бантики": квартиру, ремонты, внешность, развлечения, поездки и т. д. И как только в нашей стране образуется достаточно обширный слой предпринимателей, то эти предпочтения, о которых я только что сказала, изменятся. (И это тоже прописная истина, очевидная каждому!)
Надо сказать, что, разумеется, ни один образ жизни не является более "правильным" или "достойным", чем другой. На сегодняшний взгляд, до революции русские крестьяне жили в совершенно невыносимых условиях, и слава богу, что современное "потребительство" все-таки способствовало тому, чтобы в бытовом отношении уровень жизни в нашей стране существенно вырос. К тому же нельзя забывать о техническом прогрессе, внедрении его достижений в нашу жизнь, которые избавляют людей от рутинной, тяжелой и нудной работы. Но чем в корне отличается современное и дореволюционное общество в плане оценки своих жилищных условий, так это в том, что сейчас тратить деньги не на что, кроме как на жилье и непроизводительные покупки, и потому в советские и постсоветские времена "квартирный вопрос" так обострен. К тому же (это моя вторая мыслишка, которую надо сформулировать отдельно) народ стал существенно более зависимым от государства, чем даже накануне революции. Тогда же, в XIX и начале XX века, предметом вожделения крестьянства были земля и хозяйство, ресурсы тратились на них, а жилищные условия воспринимались как очень даже второстепенные. Потому и жили как придется: тесно и довольно грязно (как именно см. в: Попов. Народно-бытовая медицина: По материалам Этнографического бюро кн. Тенишева. СПб., 1903).

Все изложенное - это просто мои размышления, в которые я погрузилась, когда нашла логическую ошибку. Каждое слово здесь, однако, я могу подтвердить документально... Гм... А зачем?..

суббота, 5 июня 2010 г.

Отрывок из книги М. Красовского "Курс истории русской архитектуры" (Пг., 1916)

Позволю процитировать чрезвычайно информативный, сжатый текст, посвященный принципам русского народного жилищного строительства. Это очень известный учебник, в котором также помещено огромное количество разнообразных иллюстраций. Примечательно, что в Архитектурном музее им. Щусева в соответствующих каталожных ящиках (посвященных русским крестьянским избам) хранятся пересъемки именно из этого издания.

Красовский М. (преподаватель Института гражданских инженеров императора Николая I). Курс истории русской архитектуры. Ч. I. Деревянное зодчество. Пг.: тов-во Р. Голике и А. Вильборг, 1916.

«Славяне не знали сращивания бревен, т. е. соединения их друг с другом при помощи врубки замкóм, появившейся у нас относительно поздно, поэтому срубы славянских жилищ не могли по своей длине и ширине превышать естественную среднюю длину бревен; последние же, в силу упомянутых выше причин, вряд ли были длиннее трех—четырех сажен.
Таким образом существенной частью славянского жилья, его начальной формой, от которой шло дальнейшее его развитие, являлся квадратный в плане и произвольный по высоте сруб из горизонтальных рядов («венцов») бревен, связанных в углах врубками с остатком («в обло») или без остатка («в лапу», «в щап»). Такой сруб назывался клетью, а последняя, в зависимости от ее назначения или положения в отношении других клетей, именовалась: «избою» или «истопкою», если предназначалась для жилья, и в ней была печь; «горницею», если она находилась над нижней клетью, которая в таком случае называлась «подклетом» или «порубом». Несколько клетей, стоящих рядом и связанных в одно целое, назывались, в зависимости от числа их, «двойней», тройней и т. д., или «хороминой»; также называлась совокупность двух клетей, поставленных одна на другую» (с. 17).
(СТРАНИЦА 20) «Почти такое же (как у прибалтийских и малороссийских крестьян. — А. К.) устройство имеет наиболее примитивная великорусская изба, встречающаяся преимущественно в местностях бедных лесом; она состоит из двух срубов, соединенных сенями (рис. № 7). Передний сруб, выходящий окнами на улицу, служит жилым помещением, а задний, выходящий во двор, так называемая клеть, или боковуша, служит кладовой и летней спальней. Оба сруба имеют потолки, тогда как сени покрыты только крышей, общей для всего здания. Входная дверь ведет со двора в сени, из которых уже попадают в избу и в клеть. Такие избы бывают обыкновенно поземными («т. е. ставятся непосредственно на земле без фундамента, отчего и полы обычно устраиваются из утрамбованной земли, или глины» — определение со с. 18 этого же издания), окружаются для тепла завалинками и еще очень недавно большинство из них делалось курными («черными», «рудными»), поэтому печь поворачивалась отверстием («хайлом») не к окнам, а к двери, как у чухон Остзейского края.
Следующим по степени развития типом избы является тот, в котором все здание поставлено на подклете; делается это для облегчения доступа в избу во время зимы, когда на улице лежит толстым слоем снег, и во дворе набираются груды навоза. К тому же подклет не бесполезен как лишнее помещение для склада различного менее ценного имущества, для хранения продуктов и, наконец, для мелкого скота. При наличности подклета появилась необходимость в наружной лестнице ко входной двери сеней; лестница почти всегда идет вдоль дворовой стены по направлению к улице и вместе с обеими площадками покрывается общей крышей, доходящей до улицы. Такие лестницы называются крыльцами и появление их в русском зодчестве надо отнести к глубокой древности, так как слово «крыльцо», и при том именно в этом значении, встречается в летописном сказании об убиении в Киеве варягов Феодора и Иоанна (первых христианских мучеников на Руси). <…>
(СТРАНИЦА 23) В остальном внутренний распорядок жилья остается почти таким же (как у прибалтийских и малороссийских крестьян. — А. К.): вокруг избы идут лавки, но коник перешел от печи к противоположной стене; в «красном» углу (правом, дальнем от двери) под образами стол; около печи, у двери в стряпущую, находится шкап, а два других шкапа устроены: первый с другой стороны печного хайла, а второй около окна стряпущей, но дверцей в избу. В стряпущей имеются свои столы и скамья. Чтобы спать было теплее устраиваются полати — дощатый настил, который представляет собою продолжение верхней поверхности печи и занимает половину площади избы (не считая стряпущей). Влезают на полати по двум ступеням, прилаженным к стенке печи.
Иногда клеть таких изб обращается в чистое помещение — в «боковушу», а складами для разного добра служат чуланчики, устраиваемые в сенях и освещаемые маленькими оконцами. В боковуше же делают коники, скамьи и ставят в красном углу стол.
Сложившийся таким образом тип избы вполне удовлетворял весьма незатейливым личным потребностям русского крестьянина и его семьи, но для хозяйственных надобностей одной избы мало: нужны помещения для телег, саней, сельскохозяйственных орудий и, наконец, для скота, т. е. разные сараи, амбары, овины (на севере из называют «ригачами»), мшаники (теплые, проконопаченные мохом помещения для скота), хлева и т. д. Все эти самостоятельные постройки лепятся частью к избе, частью друг к другу и образуют «двор» великорусского крестьянина (рис. 7 и № 10). Часть двора делается крытой, а в старину весь двор вымащивался бревнами, как это выяснилось при раскопках в Старой Ладоге (бревнами мостились не только дворы, но даже и улицы деревень, подобно городским улицам).
На подклете ставится иногда только часть здания: передняя изба или боковуша, или же обе они вместе, а сени делаются значительно ниже, на несколько ступеней, как например, устроено в одной из изб села Мурашкина (Княгининского уезда, Нижегородской губернии) (рис. 11).
При дальнейшем развитии боковуша делается теплой, в ней ставится печь, и тогда она получает название «задней избы»; при этом сени и (СТРАНИЦА 26) задняя изба делаются иногда по площади несколько меньше передней избы (рис. 12), а иногда как задняя, так и передняя изба делаются равными по занимаемой ими площади и притом пятистенными, т. е. разделенными внутренней капитальной (рубленой) стеной на две части (рис. 17 А).
Наконец, при очень многочисленной семье и при известной зажиточности ее является необходимость в отдельном помещении для наемных работников, поэтому для них рубится отдельная изба, по другую сторону ворот, но под одну крышу с главной избой, что позволяет устроить над воротами «горницу», т. е. холодную комнату с маленькими окнами и полом, поднятым выше пола главной избы (рис. № 13); горница соединяется непосредственно со стряпущей и подобно ей предоставляется в полное владение баб.
Все рассмотренные типы изб — одноэтажные, но встречаются часто и двухэтажные «двужирные» (вероятно раньше их называли «двужильными», т. е. избами в два жилья) избы, в особенности в северных губерниях, где леса еще много. Такие избы по своему плану повторяют, в сущности, приемы изб одноэтажных, так как подклет их заменяется первым этажом; но назначение отдельных помещений видоизменяется. Так, подклет передней избы становится выше чем в одноэтажных, перестает быть кладовой и наравне с верхом служит жилым помещением; нижний ярус задней избы превращается в конюшню и в хлев, а верхний ее ярус служит сараем и отчасти сеновалом, причем для въезда в него телег и саней устраивается особый «извоз», т. е. бревенчатый наклонный помост (рис. 14).
В чердаке передней избы делается иногда жилая комната, называемая светелкой, перед которой обыкновенно тянется балкон. Впрочем, балконы эти представляют собой, по-видимому, (СТРАНИЦА 27) явление сравнительно позднее, равно как и маленькие балконы на столбах, вроде изображенного на рисунке 14-м. Последнее очевидно суть не что иное, как трансформировавшиеся крыльца.
<…> (СТРАНИЦА 28) Таковы главные типы изб северных и центральных губерний; что же касается изб южных губерний, то они по существу такие же, отличаясь главным образом тем, что размещаются к улице не короткой стороной, а длинной так, что все крыльцо выходит на улицу, а также тем, что печь часто ставится не у двери, а в противоположном углу, несмотря на то, что избы в большинстве случаев курные.
Конечно, в тех губерниях, где лесу мало, избы тесны, низки и очень часто не имеют подклетов (рис. № 19 — на нем в качестве примера приведен обмер Л. В. Даля избы в Орловской губернии), в более же богатых губерниях крестьянские дворы подчас не менее сложны, нежели на севере (рис. № 20). <…>».

среда, 2 июня 2010 г.

Выставка, посвященная архитектору А. С. Каминскому

Не могу не поделиться интересной информацией! Каждую среду до 20 июня 2010 года на Пречистенке, 1 (белокаменные палаты XVII века; далее надо спросить, где выставочный зал, который арендует "Мосархив") проходит очень интересная выставка, посвященная одному московскому архитектору конца XIX века - А. С. Каминскому. Он построил массу общественных зданий: больниц, училищ, павильонов на различных промышленных выставках и церквей, - а также доходных домов и особняков. Его стиль характеризуется как "неорусский" и "эклектичный". Сам он был учеником Тона, а его собственным учеником был Шехтель. И вообще он приходился зятем купцу Третьякову, получал через него многие заказы и потому считается "купеческим" архитектором. Самое, на мой взгляд, замечательное здание, которое было построено по проекту Каминского, - здание посольства Бразилии на Б. Никитской напротив Дома писателей. Оно украшено удивительно красивой керамической плиткой, смотрится чрезвычайно нарядно и необычно. Правда, в настоящее время оно так обветшало, что уже начались проектные изыскания и архитектурные обмеры для дальнейшей реставрации (на каком этапе это все на сегодняшний день я, правда, не знаю).
И вот что я хотела сообщить отдельно: приходите обязательно в среду с 12 до 15 часов. Там проводят очень интересную экскурсию, причем ведет ее автор экспозиции, впервые нашедшая в архиве ЦИАМ и других местах массу документов, касающихся жизни и творчества Каминского. Ее зовут Черненкова Елена Николаевна, а ее напарницу, которая обеспечила техническую сторону дела, - Елена Михайловна. Елена Николаевна и Елена Михайловна - очаровательные, деятельные и очень доброжелательные люди. Думаю, если Вас что-то интересует относительно ЦИАМа, то им можно задать разные вопросы, и их вряд ли затруднит ответить на них. Кроме того, выставка сама по себе специализированная, и на нее ходят в основном специалисты - преподаватели МАРХИ, сотрудники Реставрационного института с Измайловского острова и т. д. Лично я довольно редко оказываюсь в столь симпатичной компании, и поэтому мой долг - посоветовать всем тоже туда сходить!